|
Издай, Кули́дж,
радостный клич!
На хорошее
и мне не жалко слов.
От похвал
красней,
как флага нашего мате́рийка,
хоть вы
и разъюнайтед стетс
оф
Америка.
Как в церковь
идёт
помешавшийся верующий,
как в скит
удаляется,
строг и прост, —
так я
в вечерней
сереющей мерещи
вхожу,
смиренный, на Бру́клинский мост.
Как в город
в сломанный
прёт победитель
на пушках — жерлом
жирафу под рост —
так, пьяный славой,
так жить в аппетите,
влезаю,
гордый,
на Бруклинский мост.
Как глупый художник
в мадонну музея
вонзает глаз свой,
влюблён и остр,
так я,
с поднебесья,
в звёзды усеян,
смотрю
на Нью-Йорк
сквозь Бруклинский мост.
Нью-Йорк
до вечера тяжек
и душен,
забыл,
что тяжко ему
и высо́ко,
и только одни
домовьи души
встают
в прозрачном свечении о́кон.
Здесь
еле зудит
элевейтеров зуд.
И только
по этому
тихому зуду
поймёшь —
поезда́
с дребезжаньем ползут,
как будто
в буфет убирают посуду.
Когда ж,
казалось, с-под речки на́чатой
развозит
с фабрики
сахар лавочник, —
то
под мостом проходящие мачты
размером
не больше размеров булавочных.
Я горд
вот этой
стальною милей,
живьём в ней
мои видения встали —
борьба
за конструкции
вместо стилей,
расчёт суровый
гаек
и стали.
Если
придёт
окончание света —
планету
хаос
разделает в лоск,
и только
один останется
этот
над пылью гибели вздыбленный мост,
то,
как из косточек,
тоньше иголок,
тучнеют
в музеях стоя́щие
ящеры,
так
с этим мостом
столетий геолог
сумел
воссоздать бы
дни настоящие.
Он скажет:
— Вот эта
стальная лапа
соединяла
моря и прерии,
отсюда
Европа
рвалась на Запад,
пустив
по ветру
индейские перья.
Напомнит
машину
ребро вот это —
сообразите,
хватит рук ли,
чтоб, став
стальной ногой
на Манге́тен,
к себе
за губу
притягивать Бру́клин?
По проводам
электрической пряди —
я знаю —
эпоха
после пара —
здесь
люди
уже
орали по радио,
здесь
люди
уже
взлетали по аэро.
Здесь
жизнь
была
одним — беззаботная,
другим —
голодный
протяжный вой.
Отсюда
безработные
в Гудзон
кидались
вниз головой.
И дальше
картина моя
без загвоздки
по струнам — канатам,
аж звёздам к ногам.
Я вижу —
здесь
стоял Маяковский,
стоял
и стихи слагал по слогам. —
Смотрю,
как в поезд глядит эскимос,
впиваюсь,
как в ухо впивается клещ.
Бру́клинский мост —
да…
Это вещь!
|
Coolidge, don’t try
muting your cry!
Even I wouldn’t spare
good words for my love.
From this praise
redden,
as if the Russian banner’ replica,
you, the
very united states
of
America.
Like a faithful
steps into church
crazed with the religious grief,
cloisters
himself in a skete,
as his niche, –
So am I
in the grizzled gloaming
trembling in fear like desolate leaf
step humble
and silent on this Brooklyn bridge.
Like a winner
charges boldly
into the defeated town
on cannons – tall like
a mountain ridge –
as drunken from glory,
and happy like clown,
I climb so
prideful
on this Brooklyn bridge.
Like some foolish craftsman
admires Madonna
digs in his eye
to suit his artistical itch,
So am I
from the heavens
as if I am gonna
take in
New York
through this Brooklyn bridge.
New York
till the evening is dull
and is down,
unwitting,
how high it is,
but how slow,
with windows in buildings
all over the town
expose their soles
with the mystical lights of diaphanous glow.
You
barely hear
the rattling sound.
And though
it reaches
the ears very gently
you grasp –
it’s the trains
that are crawling through town,
resembling
clean dishes being placed in the pantry.
And then
when it seems that the factory owner
delivers
his sugar
before the twilight
it
actually masts when you look somewhat closer
not bigger
than size of a pin on the skyline.
I’m proud
of this
constructional matter,
my visions
became so perfectly real –
the tiumph
of constructon
over the manner,
the stern calculation
of nuts
and the steel.
And if
our time
would come up to an end –
and chaos
would put
our world in a ditch,
then only
one thing to the future
be sent –
above dust and ruins this glorious bridge,
and
like a geologist
on raptorial bird
reinstating the
creature from bones that are thinner
than needles,
so
using this bridge
in the forthcoming world
people
could distinguish
all our demons.
They will say: –
This steel hand
was doing its best
to join together
the seas and the preries,
from here
Europe
was lunging to the West,
letting
to the wind
the Indian feathers.
They will be
amazed
by this rib cage pattern
and find it
a little bit troubling
to see
one huge leg of steel
on Manhatten,
which pulls
by the lip
the monsterous Brooklin?
I know from wires
that this nation’s dream
has moved
far beoynd from
inventing of steam
the people
here
already
have blared on the radio,
the people
here
already
have blusted off on the aero.
The life
here
for some
was something that they have enjoyed,
for others –
the hungry and
lingering roar.
From here
some miserable unemployed
were jumping
in Hudson
down below.
I picture
myself no doubt at all
like Chaykovsky
using strings – as the ropes,
reaching stars with my feet.
I see –
here
stood strong Mayakovsky
writing a poem
near the famously known Wall street.
I’m staring
like an Escimo would stare at a train,
I am digging my eyes
like a tick being ready to sting.
This Brooklin bridge –
yes…
That’s the thing!
|
